Диссертация

Селиверстова Н.Б. ЕВРОПЕЙСКИЕ ТЕАТРАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ И ОПЕРНАЯ РЕЖИССУРА ЭММАНУИЛА КАПЛАНА

Селиверстова Наталия Борисовна

Европейские театральные традиции и оперная режиссура Эммануила Каплана

Специальность 17.00.01 – Театральное искусство

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Работа выполнена на кафедре зарубежного искусства Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства»

Научный руководитель — доктор искусствоведения Маркарьян Надежда Александровна
Официальные оппоненты: доктор искусствоведения Ступников Игорь Васильевич; кандидат искусствоведения Таршис Надежда Александровна

Ведущая организация: Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств»

Защита состоялась «21» января 2010 года в 15.00  на заседании Диссертационного совета Д 210.017.01 в Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства по адресу: 191028, Санкт-Петербург, Моховая ул., д. 35, ауд. 512

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Академии (Моховая ул., д. 34)

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат искусствоведения Некрасова И.А.

Тема настоящей диссертации — преломление европейских театральных традиций в оперной режиссуре Эммануила Иосифовича Каплана (1895-1961), представителя петербургского (ленинградского) музыкального театра и последователя мейерхольдовского направления в режиссуре.

Начав свою художественную деятельность в авангардный период  1920-х годов, Э. Каплан на протяжении всей жизни остался верен эстетике условного театра, который возник в начале XX века как антитеза «натуралистическому театру». Он развивал принципы условного оперного театра, который не может и не должен развиваться в формах самой жизни, а ориентируется на художественные формы, выработанные европейским театром в процессе многовекового развития.

В диссертации анализируются стилевые особенности поэтической режиссуры, сформулированные Капланом уже в первых постановочных опытах. Как и Мейерхольд, Каплан интегрировал все жанровые модели и выразительные средства театра в созданную им художественную конструкцию, подчиненную законам музыкальной драматургии.

Среди разнообразных спектаклей, поставленных Капланом на оперных сценах Ленинграда, большое место принадлежало комедийному жанру. Комическая опера, наиболее органично поддающаяся свободной сценической интерпретации и актуализации вследствие условности сюжета, сотканного из универсальных пародийно-гротесковых «стандартных положений», всегда была полем для постановочных экспериментов. В лучших комедийных постановках Э. Каплана — «Бастьен и Бастьенна» Моцарта (1925, Оперная студия), «Саламанкская пещера» Паумгартнера (1928, Оперная студия), «Дон Паскуале» Доницетти (1931, МАЛЕГОТ), «Фальстаф» Верди (1941, МАЛЕГОТ), «Севильский цирюльник» (1958, ГАТОБ) — сформировались принципы поэтического оперного спектакля, являющиеся характерными вообще для авторской режиссуры, но особенно — для условного театра Петербурга. Акцент на специфичности эстетики петербургского театра, являющегося частью культурной атмосферы города, представляется оправданным. Предрасположенность к театральности как философской категории существования была изначально предопределена «режиссерским замыслом» Петра I, стилизовавшим все европейское многообразие архитектуры в облике северной столицы. Таким образом, оперный театр Каплана отразил органическую петербургскую тягу к «маске»: эстетической стилизации, «слоящемуся» содержанию (игре смыслами), пародийности и гротеску.

Приверженность Э. Каплана эстетике условного театра закрепила за ним в эпоху соцреализма опасные характеристики «формалиста» и «космополита». Для него, художника, живущего в замкнутом мире своих профессиональных ценностей, было большим ударом увольнение из консерватории в 1952 году, когда его обвинили в «космополитизме», закрыв при этом созданную им в 1934 году кафедру оперной режиссуры.

Из режиссерского класса Эммануила Каплана вышли такие известные деятели музыкального театра, как Алексей Киреев, Эмиль Пасынков, Роман Тихомиров, Маргарита Слуцкая и многие другие, что позволяет говорить о Каплане как об основоположнике петербургской (ленинградской) профессиональной оперно-режиссерской школы в многообразии ее аспектов.

Однако индивидуальный режиссерский почерк Каплана в контексте эпохи и в перспективе развития петербургского оперного театра до сих пор не являлся объектом специального научного исследования.

Аналитическое осмысление творчества Каплана дает повод для ретроспективной оценки режиссерских новаций начала XX века в оперном театре. Обеспечив мощный подъем культуры музыкального спектакля, обогатив его интеллектуальными и поэтическими идеями драматического театра во всем разнообразии стилей и жанров многовековой театральной истории, оперная режиссура получила право на сочинение авторского спектакля.

Тема диссертации представляется актуальной в контексте развития современной музыкальной режиссуры. Сегодня оперный театр, как и в начале прошлого века, остается объектом режиссерских экспериментов, попыток актуализировать содержание оперного спектакля, сделать его социально значимым явлением.

Приходится констатировать, что современный оперный театр, вынужденно занятый в основном переосмыслением старого репертуара, стремится обновить его содержание за счет переноса действия в другую эпоху и другую социальную среду, за счет порой сомнительного «оживления» визуального ряда фантомами режиссерского «видения», не имеющими отношения к «духу музыки». Нередко такая тенденция объясняется недостатком музыкальности у драматических режиссеров (проблема, которую Валерий Гергиев назвал «глухой режиссурой»1), легко пренебрегающих характером музыкальной партитуры в стремлении актуализировать и драматизировать сюжетную основу оперы как самоценное явление. Но и режиссеры-музыканты далеко не всегда обладают достаточной художественной культурой, чтобы обращаться за вдохновением к разнообразному эстетическому опыту европейского и восточного театра минувших эпох. Черпая постановочные идеи из злободневного быта, они «вульгарно социологизируют» оперное произведение, произвольно «пересаживая» его в чуждую историко-культурную среду.

Исследование принципов авторской режиссуры в музыкальном театре Э. Каплана дает основания для выводов о той необходимой степени деликатности, с которой создатель сценического действия оперы выстраивает свой «режиссерский перпендикуляр» к музыке, высвечивает актуальные мотивы содержания произведения, при этом не разрушая смысловые связи в композиторском замысле. 

Цель диссертационного исследования — выявить специфику петербургской оперной традиции в ее связях с европейским театром и сформулировать концепцию условной оперной режиссуры Э. Каплана.

Задачи исследования:

  •  проследить воздействие западной эстетики театра масок и традиций балагана на оперный театр Э. Каплана;

  • проанализировать становление целостной концепции поэтического оперного театра Каплана в динамике развития: от спектаклей, созданных в эпоху авангардных экспериментов, до зрелых постановок, демонстрирующих возможности «пространственного симфонизма»2 в условной оперной режиссуре;

  • реконструировать экспериментальные спектакли Э. Каплана в Оперной студии Ленинградской консерватории и обосновать значительность его вклада в развитие авторской режиссуры и сценографической условной лексики в петербургском оперном театре XX-XXI веков.

  • выстроить вектор развития петербургской режиссуры в ее преемственности от учителя к ученику: Всеволод Мейерхольд — Эммануил Каплан — Эмиль Пасынков (главный режиссер МАЛЕГОТа в период 1969-1981 год) — Александр Петров (создатель и главный режиссер театра «Зазеркалье» с 1987 года) и Юрий Александров (создатель и главный режиссер театра «Санктъ-Петербургъ Опера» с 1987).

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые творческая деятельность Э. Каплана рассматривается как базовый этап развития петербургского условного оперного театра в его взаимосвязях с европейским театральным процессом. Впервые восстанавливаются ранние спектакли Каплана, в которых сформировались основные черты его режиссерской лексики, нашедшие творческое развитие в оперной режиссуре XX и XXI веков. Впервые развитие идей условного оперного театра, режиссерские принципы которого в Петербурге были заложены В.Э. Мейерхольдом, рассматривается в преемственной перспективе.

Объектом исследования является петербургский (ленинградский) режиссерский оперный театр первой половины XX века.

Предмет исследования — петербургская условная оперная режиссура в ее связях со старинными жанровыми театральными моделями европейского театра, а также особенности творческого метода Э. Каплана.

Материал исследования составили:

  1. Книга Э. Каплана «Жизнь в музыкальном театре», содержащая два раздела: «Учителя» и «О режиссуре в опере», а также вступительную статью И. Гликмана, А. Дмитриева и А. Тихомирова «Об Эммануиле Иосифовиче Каплане».

  2. Очерк М.Д. Слуцкой — «Э.И. Каплан. Заметки к творческой биографии».

  3. Режиссерские экспликации, черновые наброски, записи, статьи Э. Каплана.

  4. Журнальные и газетные рецензии, посвященные оперному искусству в целом и оперно-театральной деятельности Э. Каплана в частности.

  5. Партитуры и либретто опер, поставленных Э. Капланом.

  6. Архивные материалы РГАЛИ, МАЛЕГОТа (ныне Михайловского театра оперы и балета), Санкт-Петербургской консерватории;

  7. Документы и материалы, хранящиеся в Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеке, библиотеке и музее Санкт-Петербургской консерватории; Отделе рукописей и редких книг РНБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Методология исследования. Диссертационное исследование основано на принципах изучения и анализа стилистики и структуры оперного спектакля, выработанных отечественной театроведческой и музыковедческой школой, включающих разнообразный контекст: историю русского и западноевропейского театра, историю и теорию театрально-эстетической мысли, музыковедческие труды, работы практиков оперного театра.

Теоретической основой настоящего исследования послужили труды по истории европейской и русской режиссуры ведущих театроведов: А.А. Гвоздева, П.А. Маркова, С.С. Мокульского, К.Л. Рудницкого3. Также использованы работы ведущих современных театроведов Л.И. Гительмана, Ю.М. Барбоя, В.И. Максимова, Г.В. Титовой4. Базой для воссоздания исторического контекста развития эстетических принципов оперной режиссуры явились классические музыковедческие труды А.Н. Серова, Э.А. Старка, Р. Роллана, Б.В. Асафьева, И.И. Соллертинского5. В процессе исследования особенностей режиссерского метода Э. Каплана, основанного на «цитировании» в пространстве оперного действия стилистических театральных моделей различных эпох, понадобилось обращение к философско-искусствоведческим изысканиям первой трети XX века. В частности — к теории М.М. Бахтина о «диалоге культур в большом времени», созданной в полемике с теорией Шпенглера6.

Литература вопроса. Творческая деятельность Э. Каплана до сих пор не рассматривалась как важная составляющая оперно-театрального процесса в контексте развития условной оперной режиссуры. Не существует литературы, анализирующей конкретный материал постановок Каплана с последующими теоретическими обобщениями по поводу художественного метода этого режиссера. Общая характеристика многогранной театральной и педагогической деятельности Каплана дана в очерке М.Д. Слуцкой «Эммануил Иосифович Каплан»7, а также во вступительной статье к книге режиссера «Жизнь в музыкальном театре»8 (авторы — И. Гликман, А. Дмитриев и А. Тихомиров). Но в этих материалах «замалчивается» природа художественного мышления режиссера, что объясняется нормативной эстетикой советского времени, когда приверженность условным театральным формам вызывала резко негативную оценку.

Вопросы зарождения режиссерского оперного театра в Петербурге исследуются в диссертации по работам историков оперного театра А.А. Гозенпуда, И.А. Гликмана, Б. Горовича, Л.Г. Барсовой, Е.А. Акулова9, а также работам современных исследователей музыкального театра: Л.Г. Потаповой, Н.А. Маркарян, Е.В. Третьяковой10.

Сравнительная характеристика двух постановок спектакля «Тристан и Изольда» (1900 год — Палечек и 1909 год — Мейерхольд), произведенная в диссертации на основании материалов книги И.Д. Гликмана «Мейерхольд и музыкальный театр», монографии А.А. Гозенпуда «Иван Ершов», а также исследования Л.Г. Потаповой «Мейерхольд – режиссер советского оперного театра», демонстрирует формирование основных принципов условной оперно-театральной эстетики.

Практическое развитие эстетических идей в музыкальном театре прослеживалось по материалам сборников и монографий практиков оперного театра: композиторов Н.А. Римского-Корсакова и Р. Вагнера11; режиссеров К.С. Станиславского, В.Э. Мейерхольда, А.Ф. Аппиа, Э.Г. Крэга12; Н.Н. Евреинова, А.Я. Таирова, автора теории эпического театра Б. Брехта13; оперных режиссеров В. Фельзенштейна, Б.А. Покровского, В.Я. Левиновского14; оперных певцов Ф.И. Шаляпина, И.В. Ершова, С.Ю. Левика, Н.К. Печковского, В.А. Лосского15.

Характерное для Э. Каплана тяготение к синтезу форм оперного спектакля с новаторскими формами драматического искусства и кино классифицируется в диссертации как частное проявление общетеатральных тенденций. Это находит свое подтверждение в трудах М.Д. Сабининой и Л.Г. Данько16, где акцентируются типичные черты развития театра первой трети XX века: взаимообмен выразительными средствами между музыкальным и драматическим театром, вовлечение в комический оперный спектакль приемов «малых жанров» — эстрады, варьете, цирка.

Особенности преломления в оперном театре Каплана эстетики карнавала, красочного лицедейства комедии масок помогли сформулировать такие исследования, как «Творчество Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» М.М. Бахтина, «Итальянская народная комедия» А.К. Дживелегова, «Комедия дель арте (история и современная судьба)» М.М. Молодцовой. А также — анализ оперной драматургии в книге О.В. Степанова «Театр масок в опере С. Прокофьева «Любовь к трем апельсинам»17.

Характеристика особенностей актерской пластики в оперном театре Каплана произведена с привлечением трудов Мейерхольда по возрождению в современном театре культа каботинажа, теории биомеханики, а также материалов по ритмопластической системе Э.Жак-Далькроза, в частности, теории петербургского «далькрозианца» С.Н. Волконского18.

Практическая значимость работы определяется тем, что ее результаты могут быть использованы в курсах лекций по истории европейского и русского оперного театра, а также специального курса по взаимовлиянию российской и зарубежной культур. Библиографический раздел диссертации может дополнить источниковедческую базу по истории петербургского музыкального театра. Работа может быть полезна режиссерам и сценографам. Ее материалы могут быть использованы в последующих научных работах, посвященных проблемам современной оперной режиссуры.

Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры зарубежного искусства СПбГАТИ. По теме диссертации автором опубликован ряд статей, в том числе — цикл статей в журнале «Скрипичный ключ» и периодическом издании «Консерватория.ру».

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения. В конце приводится список использованной литературы (около 400 названий) и два Приложения. В первом Приложении содержится реконструкция спектакля оперы-пасторали В.А. Моцарта «Бастьен и Бастьенна» на основании автографа сценической экспозиции19. Во втором — письмо Д.М. Мусиной к Э.И. Каплану от 1 марта 1926 года с подробным критическим описанием спектакля «Кащей Бессмертный»20.

Во Введении обосновывается тема, выбранная для исследования, доказывается ее актуальность и научная новизна, формулируются цели и задачи работы, определяются ее методологические принципы. В результате анализа книги Каплана «Жизнь в музыкальном театре» выявляются основные принципы, определившие режиссерскую деятельность Каплана. Прежде всего, это развитие идей условного театра Мейерхольда относительно расширения смыслового поля спектакля за счет создания режиссерского «сверхсюжета», метафоризация жанров, комбинирование жанровых моделей из арсенала исторического прошлого европейского театра, пародийная стилизация, насыщение оперной сцены стихией театральной игры. Важнейшие черты творческого метода Каплана сформировались под воздействием сотрудничества с Ф. Шаляпиным и И. Ершовым. Это — актуализация содержания оперного спектакля, отражающего дух современности, и филигранная работа над пластической выразительностью художественного образа. Руководством к практической деятельности Каплана явилась теория Б. Асафьева об «оперном театре, ставшим музыкой» (в котором сценическое действие определяется музыкальными формами, их динамикой, их агогикой и напряжением).

Акцент сделан на трудах, исследующих художественную среду, в которой формировались эстетические принципы Каплана. В частности, это статьи Е.В. Третьяковой, посвященные опытам условной оперной режиссуры в МАЛЕГОТе 1920-1930-х годов, которые помогли восстановить облик авангардных постановок опер Э. Кшенека «Прыжок через тень» (1927) и «Джонни наигрывает» (1928).

На материалах периодической печати удалось реконструировать и проанализировать конкретные спектакли Каплана с позиции сегодняшнего дня. Упреки современников в стилистической пестроте режиссуры (постановка «Евгения Онегина» в 1929 году) или в «вульгарном социологизме» (постановка «Нюрнбергских мейстерзингеров» в 1932 году) только подтверждают напряженность творческих поисков режиссера в области создания новых форм и актуализации оперного спектакля. Так, рецензии видных отечественных деятелей музыкального театра — А. Гвоздева, И. Глебова, С. Мокульского, И. Соллертинского, В. Музалевского, А. Пиотровского и др. — не только дают представление о режиссерской концепции и облике постановок Каплана, но и характеризуют его как «пионера» авторской оперной режиссуры первой половины XX века.

Глава первая — «Петербургская оперная традиция и ее связи с европейским театральным процессом. Формирование режиссерской индивидуальности Эммануила Каплана» — начинается с обзора основных эстетических направлений в оперном театре начала XX века, под воздействием которых сформировался режиссерский метод Э. Каплана. Прослеживаются влияния на петербургский оперный театр эстетики «исторического археологизма» мейнингенцев, идей «театра в формах самой жизни» К. Станиславского, транслируемых в оперном Петербурге режиссером И. Лапицким, и условного театра В. Мейерхольда.

Отмечается сильное воздействие на главного режиссера Мариинского театра Йозефа Палечека (1842-1915) эстетики «исторического археологизма», в которой работала мейнингенская труппа под руководством режиссера Л. Кронека21.

Спектакли мейнингенцев, в чьем репертуаре были и оперы, отличались этнографической и исторической достоверностью художественного оформления, осмысленностью и динамичностью массовых сцен. Под их влиянием Палечек начал собственные режиссерские поиски в области «сценической правды». Была соблюдена фотографическая точность в декорациях, изображающих собор в Сиенне (опера Н. Соловьева «Корделия», 1885). Для достоверности декораций и костюмов в постановке оперы Римского-Корсакова «Садко» (1904) изучались русские былины. Й. Палечек посягнул даже на постановочные каноны музыкальной драмы Вагнера «Тристан и Изольда» (1899), поместив в I действии хор матросов на мачтах и реях кораблей, выезжающих на заднем плане сцены. Однако принцип «реалистичности» вошел в противоречие с оперной спецификой, и хор, не видя дирижера, разошелся с оркестром.

В связи с этим подчеркивается, что вагнеровские музыкальные драмы явились своего рода катализатором развития режиссерского эксперимента в Петербурге, так как диссонанс между музыкой, требующей поэтических форм выражения, и наивно-иллюзионистской сценической «картинкой» был особенно резким.

Однако мейнингенские режиссерские принципы не смогли разрешить «вагнеровскую проблему» единства музыкального звучания и сценического действия, что показала и постановка «Гибели богов», осуществленная художником А. Бенуа на Мариинской сцене в 1902 году. За множеством «археологических» подробностей в костюмах и декорациях не возникло стилевого единства спектакля. Во многом — из-за «неуправляемости» певцов-солистов, не желавших всерьез воспринимать идеи режиссера, который стремился разрушить их поведенческие стереотипы.

Другое направление режиссерской мысли в оперном театре было связано с принципами драматического театра «в формах самой жизни». Они проникли в Петербург в 1912 году с открытием Театра Музыкальной Драмы в здании петербургской консерватории22. Главный режиссер ТМД, Иосиф Михайлович Лапицкий (1876-1944), бывший актер МХТ, использовал художественный метод Станиславского в опере, тщательно работая над сценическими образами, стройностью ансамблей, добиваясь динамичности «сквозного» действия. Отмечается, что в стремлении Лапицкого оригинально интерпретировать текст оперного спектакля, придав ему современное звучание, уже намечались ростки авторской режиссуры, однако эстетика «бытоподобия» на оперной сцене нередко была связана с неоправданными переделками партитуры, нарушающими композиторский замысел.

Режиссура оперных спектаклей в ТМД во многом предшествовала оперной деятельности К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, но в культурном пространстве Петербурга «реалистический» театр Лапицкого оказался единичным явлением. Здесь бурно развивались принципы условного театра В.Э. Мейерхольда.

В первой главе анализируются причины петербургского увлечения эстетикой условного театра, предполагающего четкую структурную организацию спектакля, метафоричность образного строя, детальную разработанность зрительного ряда, включающего в себе множественность смыслов и художественных ассоциаций с произведениями искусства прошлых эпох. Прослеживается генезис условного театра в двух направлениях. Первое — комедийное: от «потешных интермедий» с масками комедии дель арте, завезенными в 1820-х годов Петербург французскими, немецкими и итальянскими труппами, до начала XX века, когда «вульгарный» балаган превратился в объект стилизации для представителей молодой режиссерской профессии, возрождающих эстетику игрового театра. Восприятие комедийной игры (от озорства скоморохов, шутовских лацци и веселых клоунских импровизаций до гротесковых метафор) как театральной стихии, но стихии, проявляющей себя в строго регламентированных жанровых формулах, — во многом определило и специфику художественной деятельности Каплана.

Второе направление условной эстетики связано с символистским театром. В опере его история началась с постановки «Дидоны и Эней» Г. Перселла, осуществленной Эдвардом Гордоном Крэгом (1872-1966) в 1900 году. Подчеркивается, что объектом интересов первого режиссера-символиста стал особый тип музыкальной драматургии, основанной либо на мифологических сюжетах, либо на старинном английском жанре «масок». Персонажами-масками в этом жанре были не только отвлеченные идеи и понятия, воплощенные в художественных конкретных образах Любви, Смерти, Безумия, Отчаяния, Природы, но и популярные образы комедии дель арте — заносчивый дворянин, хвастливый воин, глупые и жадные старики, невежественный Доктор, влюбленная пара.

Далекий от реальности репертуар предполагал переосмысление сценического пространства (художественный синтез музыки, света, движения и цвета) и особую пластику актеров, лишенную бытовой конкретики. Над этими же проблемами работал другой реформатор театра, Адольф Франсуа Аппиа (1862-1928). Его принципы постановки музыкальных драм Вагнера, как и идеи символистской театральной эстетики Крэга, были творчески переосмыслены Мейерхольдом в постановке музыкальной драмы Вагнера «Тристан и Изольда» в Мариинском театре (1909), явившейся прорывом идей условного театра на петербургскую оперную сцену.

В главе дан обзор развития условного театра в России первой трети XX века, что связывалось, прежде всего, с авторской режиссурой Мейерхольда, которого П. Марков называл «режиссером-поэтом»: «Если есть в театре режиссеры-повествователи или режиссеры-рационалисты, то с полным правом можно видеть в Мейерхольде преимущественно режиссера-поэта»23.

В результате сравнения принципов двух постановок «Тристана и Изольды» (Палечека и Мейерхольда) в первой главе делается вывод: уходя от «правды быта», Всеволод Мейерхольд создал декоративно-ассоциативный сценический мир, требующий такой же декоративно-ассоциативной ритмопластики действующих лиц. Стилизуя и строго регламентируя сценическую пластику, режиссер добился органичности связей между образными сферами музыки и сцены, стилистического единства всех составляющих оперный спектакль — принцип, воспринятый и творчески развитый Эммануилом Капланом в его режиссуре.

Заключительный раздел главы посвящен актерской деятельности Каплана, в которой уже определилась его гротесковая манера и приверженность к комедийно-сатирической образности с ее динамичностью и зрелищностью, близостью стилистике комедии дель арте, карнавальных представлений, балагана.

В выводах первой главы подчеркивается, что индивидуальные особенности режиссерского почерка Каплана сформировались на основе выработанных европейским театром жанровых моделей и средств выразительности в том их новом качестве, которое обеспечила режиссерская деятельность Э.Г. Крэга, А. Аппиа, В. Мейерхольда.

Глава вторая — «Европейская драматургия и концепция условного театра в режиссуре Эммануила Каплана» — посвящена анализу режиссерской деятельности Э. Каплана от его камерных постановок в Оперной студии консерватории 1920-х годов до «симфонических» спектаклей 1940-х - 1950-х годов.

Уже ранние работы (1925 год: «Бастьен и Бастьенна» Моцарта, 1926 год: «Кащей Бессмертный» Римского-Корсакова, 1928 год: «Саламанкская пещера» Паумгартнера) демонстрировали очевидную приверженность Каплана к стилистической игре, наделяющей оперный спектакль эстетической изысканностью, ироничностью, поэтичностью. Обращаясь преимущественно к традиционному европейскому оперно-комедийному репертуару, Каплан свободно экспериментировал с художественными моделями прошлого, перемещая их в новый сценический контекст со смелостью, поразившей австро-немецких критиков в 1928 году. Поиски режиссера в этом направлении были поддержаны Б. Асафьевым — идеологом «Кружка современной музыки» и ЛАСМа. Асафьев подсказал Каплану идею сценической композиции «театр в театре» для постановки моцартовской оперы-пасторали «Бастьен и Бастьенна» и приветствовал идею гротесковой стилизации испанского театра XVI века, с использованием метода «монтажной» драматургии в постановке оперы-буффонады австрийского композитора Б. Паумгартнера «Саламанкская пещера». Успех за границей укрепил популярность Каплана и в Ленинграде, выдвинув его в авангард оперных режиссеров условного театра. Идеи поэтического театра он неуклонно развивал в течение всей жизни, даже в самые сложные времена соцреализма и несмотря на опасный ярлык «формалиста».

Как показывает анализ режиссерских работ Э. Каплана, он был увлечен идеей воссоздания на оперной сцене атмосферы импровизационности, в которой действуют узнаваемые «маски» со свойственной им гротесковой пластикой, требующей от певцов-актеров акробатической ловкости и умения приспосабливать вокальное дыхание к сценической подвижности. Ритмопластическую концепцию Каплана во многом определили современные ему теории воплощения музыкального темпоритма вне конкретики бытовых реалий — теории Э. Жак-Далькроза, А. Аппиа, С. Волконского, В. Мейерхольда.

Стремление к ярким сценическим метафорам, гротескному образному заострению, гиперболизации определило предпочтительное отношение Каплана к комедийному репертуару. От простейших форм комического — стилистических пародий, виртуозного буффонного комикования («Бастьен и Бастьенна» Моцарта «Саламанкская пещера» Паумгартнера, «Дон Паскуале» Доницетти, «Служанка-госпожа» Перголези, «Блэз-сапожник» Филидора, «Фиорелла» Оффенбаха) — он пришел к опытам «театрализации» оперной русской драматургии в духе комедии масок (маскарадное представление на сельской сцене в «Черевичках» Чайковского, 1930 год). Следующим этапом стала постановка «Нюрнбергских мейстерзингеров» Вагнера (1932) — попытка смоделировать «синтетическую композицию», в которой комедийная живость, красочная жанровость сочетается с литературным чтением (рассказ о политической ситуации в Нюрнберге XVI века) и «вульгарным социологизированием» (например, Сакс — рабочий, Бекмессер — буржуй).

В таких постановках, как «Фальстаф» Верди (1941) или «Севильский цирюльник» Россини (1958), где идеи театральной и шахматной игры соединились в единую строго регламентированную систему (герои сражаются за свое счастье по четким «правилам игры»), мастерство режиссера достигло «пространственного симфонизма»: «На сцене возможен пространственный симфонизм, режиссерская партитура, пронизанная духом симфонизма»24.

В исследовании дан анализ принципов построения «многоуровневых» динамичных спектаклей, в которых виртуозно разработаны различные комедийные приемы, сплетенные в ассоциативную многоцветную конструкцию, насыщенную художественными метафорами. Так, в пародийный ряд «Фальстафа» Каплан включает не только оперные произведения («Волшебную флейту», «Похищение из сераля», «Пиковую даму»), но и столь им любимого гоголевского «Ревизора»25, подчеркивая пластическое сходство сопровождающих Фальстафа (Хлестакова) Бардольфа и Пистоля с Бобчинским и Добчинским. Мизансцены с их участием режиссер строит на буффонном контрасте преувеличенной галантности и обыденно-грубоватой манеры поведения и речи, обыгрывая смешные черты героев-лицемеров.

«Заговор» кумушек против Фальстафа, влекущий за собой калейдоскоп комедийных ситуаций, — это спектакль, весело разыгранный «виндзорскими бабенками» во главе с хитроумной Алисой. Ловко управляя «живыми куклами» – комическими персонажами (сластолюбивым Фальстафом, ревнивым Фордом, гротесковыми «аристократами», инфантильными влюбленными), они находят величайшее удовольствие и тонкое наслаждение в своеобразной умственной игре.

На основании анализа упомянутых спектаклей в конце главы дан вывод о том, что Каплан создавал уникальный петербургский стиль поэтической оперной режиссуры, трансформируя устоявшиеся европейские жанровые модели через призму современного ему художественного мышления.

Глава третья — «Игровой театр» Эммануила Каплана — посвящена реконструкции и углубленному анализу трех ранних спектаклей Каплана, в которых режиссер впервые воплотил свои сценические версии музыкальных партитур, используя жанровые модели театра прошлого.
«Игрушечная» история о «Бастьене и Бастьенне»26, разыгранная на глазах у публики, обрела объемность и метафорический смысл, превратившись в иронически преподнесенный сюжет о мире театра как об условной художественной системе, в едином пространстве которой соединяются различные этапы развития культуры. Жанр старинной пасторали, помещенной в игровую полифоническую ткань современного спектакля, рождал множество ассоциаций у публики. Так, «обязьянничанье» суфлеров пародировало приемы «рыжих» клоунов в цирке и вторых дзанни в лацци комедии дель арте. Сцена колдовства хитрого Коласа пародировала «балаганные чудеса» и «волшебные сцены» из романтических опер. Сцена «самоубийства» Бастьена с «тряпочной» кровью вызывала ассоциации с клюквенным соком Пьеро из «Балаганчика» Мейерхольда. Пародийность «закольцовывалась»: обязательный для оперной традиции балет пародировал пастораль из «Пиковой дамы» Чайковского, в свою очередь являющуюся, как известно, стилизацией Моцарта. Таким образом, наивная пастораль вписывалась в огромный театральный контекст.

Спектакль «Кащей Бессмертный»27, задуманный как пародия на пафосный постановочный стиль вагнеровских мистерий, строился на ироничных парафразах из музыкальных драм Вагнера (сцена ковки меча, шествие карликов-нибелунгов, волшебный напиток, отнявший память у Зигфрида). Анализ текста спектакля приводит к выводу о том, что Каплан перенес акцент с философско-аллегорического содержания музыкальной сказки на ее условно-театральную природу, воссоздав на сцене интеллектуально-иронический «диалог» Римского-Корсакова с Вагнером.

Используя в качестве модели комедийного спектакля «Саламанкская пещера» испанский театр XVI века, режиссер поместил фарсовое действие с его утрированной театральной условностью в конструктивно оформленное сценическое пространство: «Никакой оперной абстрактной условности без предметного смысла. Сценическая установка архитектурная, а не живописная. Все вещи оформлены реально. Но нет натурализма: сценическое движение, вещественное оформление, свет построены конструктивно»28.

В эту конструктивно-лаконичную обстановку режиссер поместил маскарадно-веселое, «железно-острое»29 сценическое действие спектакля, в котором впервые в оперном театре последовательно использовал кинематографический прием «монтажной» драматургии, в которой эпизоды чередовались по принципу гротескового контраста преувеличенной «театральности» (все «на публику») и «бытовой прозы».


Изучение текстов ранних спектаклей Каплана приводит к выводу о том, что, преломляя старинные театральные традиции через призму эстетики условного театра, режиссер создавал уникальный петербургский стиль поэтической режиссуры, специфические черты которой можно сформулировать следующим образом:

  • включение в драматургию произведения режиссерского «сверхсюжета», создающего «смысловой перпендикуляр»30 к действию (многозначность и современность звучания);

  • эстетизация и интеллектуализация оперного действия через создание художественно-ассоциативных нитей (апелляция к эрудиции публики);

  • использование «игровой» композиции «театр в театре», в которой игра и реальность пародируют друг друга, вызывая эффект «двойничества», (атмосфера иронической двусмысленности);

  • вовлечение публики в театральное действие (исчезновение канонического пафоса, свойственного оперному жанру);

  • подробная разработка ритмопластической партитуры оперного спектакля, предполагающая специальную пластическую подготовку вокалистов;

  • обыгрывание вещественной атрибутики, активизирующей сценическое действие;

  • конструктивность и функциональность решения сценического пространства.

В Заключении подводятся итоги исследования. Резюмируется, что оперная режиссура Э.И. Каплана отразила все особенности условной эстетики первой трети XX века, когда оперный театр, самый «молодой» и самый «опосредованный» из всех искусств, изначально возникший как «культура в культуре», оказался в центре художественного эксперимента.

Вслед за Мейерхольдом Каплан утверждал художественное право режиссера на авторство в создании спектакля, на реализацию рожденных музыкальной партитурой сценических метафор, на стилистические цитаты, которые вовлекают конкретный спектакль в контекст исторических «больших стилей», дают возможность интерпретатору вступать в диалог с ушедшими эпохами. В поисках новых художественных форм условная режиссура использовала систему творческих «отражений», играя эстетическими ключами и обобщая далекие культурные пласты в емких символах, формируя новую сценическую реальность из комбинаций стилистических и жанровых театральных моделей.

Акцент на творческом процессе созидания художественной формы «сочиненного» спектакля, в результате чего над первичным сюжетом оперы возникают другие, придающие спектаклю смысловой объем, — все это обнаруживало постоянное присутствие авторской позиции режиссера: оперный спектакль стал формой творческого общения режиссера с современниками через различные стилевые маски.

Обращаясь к зарубежному оперно-комедийному репертуару с его разработанной типажностью, действенностью драматургии, Каплан добивался от оперных актеров виртуозной пластической техники, яркой комедийной игры, широко используя гротесково-пародийную эстетику театра масок, балагана, цирка, ревю, чаплинского кинематографа.

Пародии на «высокий стиль» вагнеровских музыкальных драм в «Кащее Бессмертном» Римского-Корсакова, на идиллическую пастораль с ее простодушием и кукольностью в «Бастьене» Моцарта, на испанский ренессансный театр с его бурной темпераментностью в «Саламанкской пещере» Паумгартнера впервые продемонстрировали новый взгляд на возможности комедийного оперного спектакля, адаптирующего эстетику условного драматического театра.

Уже в этих постановках, в которых «чистая театральность» воплощалась в буффонаде, комиковании и акробатических трюках, столь очевидно отсылающих к гротесковым и пародийным приемам комедии дель арте, Каплану удалось найти единый сквозной ритм (по аналогии со «сквозным действием» Станиславского), объединяющий внутреннюю музыкальную динамику и технически-разработанное движение. Для этого Каплан создал свою систему работы с актерами, которые помогала им во время пения выполнять виртуозные ритмопластические задания.
Каплан последовательно развивал в оперном театре новаторские идеи конструктивистской сценографии, использовал монтажно-гротесковый принцип смены мизансцен в качестве формообразующего (опера-буффонада «Саламанкская пещера» Паумгартнера). Одним из первых он начал поиски новых ракурсов в трактовке классической оперной драматургии: активизировал сценическое движение в духе комедии дель арте в опере «Нюрнбергские мейстерзингеры» Вагнера, последовательное применил метод динамической инсценировки арий-монологов в «Евгении Онегине» Чайковского, с помощью игровой композиции «театр в театре» превратил действие «Черевичек» Чайковского в подобие балаганного представления.

Иронически развенчивая театральную условность, давая возможность актерам не прятаться за свой сценический образ, режиссер выстроил новую модель оперного спектакля, открытого зрительному залу. В таких спектаклях, как «Бастьен и Бастьенна», «Саламанкская пещера», «Черевички», «Фальстаф», «Севильский цирюльник» он создавал атмосферу импровизации, разрушая барьер между сценой и залом, вовлекая публику в веселый карнавал масок, в «игру в театр», утверждая своим творчеством, что «любовь к перевоплощению – одно из наслаждений людей гуманистической культуры»31.

«Формалистические» поиски Каплана, которые в период тотального социалистического реализма воспринимались как «внешнее трюкачество в ущерб раскрытию внутреннего содержания», привели к резкому скачку актерской техники в оперном театре 1920-1930-х годов.

Способность Каплана выстраивать острые мизансцены в конструктивно оформленном сценическом пространстве обеспечила совершенство сценического ансамбля, тщательную проработку всех пластических деталей, точность и обдуманность каждого сценического мгновения оперы.
В заключении резюмируется, что творческая и педагогическая деятельность Эммануила Каплана дала мощную проекцию в современную петербургскую режиссуру. Прослеживается преемственность идей условного театра от Каплана к его ученику — Эмилю Пасынкову, который во второй половине 1950-х годов (начало политической «оттепели») продолжил развитие авторской режиссуры, обновляя и обогащая сценический язык оперного театра элементами маскарадного представления, импровизации, стилизации, пародии.

В начале «перестройки» (1987 год) в Ленинграде открылось сразу два «неакадемических» режиссерских оперных театра, руководимых учениками Пасынкова: детский музыкальный театр «Зазеркалье», созданный режиссером А.В. Петровым и театр Ю.И. Александрова — «Санктъ-Петербургъ Опера».

Обзор деятельности продолжателей школы Каплана дает основания для выводов о том, что поэтический оперный театр в его наиболее значительных проявлениях органично развивается в традициях европейского условного театра, творчески преломленных сквозь особенности метафорической сущности культуры Санкт-Петербурга.

Публикации автора по теме диссертации:

В ведущих научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ:
1. Селиверстова Н.Б. Учителя оперной сцены // Музыковедение. 2007. № 2. С. 7-13. 1, 2 а.л.

Публикации в других изданиях:

1.. Селиверстова Н.Б. Из истории кафедры музыкального театра Санкт-Петербургской консерватории // Статьи молодых музыковедов. Вып. IV. СПбГК, 2007. С. 229-255. 1,5 а.л.
2. Селиверстова Н.Б. Итальянцы в России // Скрипичный ключ. 2007. № 1. С. 28-31. 0, 4 а.л.
3. Селиверстова Н.Б. Стояли холода, и шел «Тристан» // Скрипичный ключ. 2007. №3. С. 12-16. 0, 4 а.л.
4. Селиверстова Н.Б. Шлейф Серебряного века // Скрипичный ключ. 2007. № 4. С. 9-13; 2008. № 1. С. 10-15. 0, 2 а.л.

Сноски:

1 Цит. по: Маркарян Н. Портреты современных дирижеров. М., 2003. С. 176.
2 Термин Э. Каплана. – См.: Каплан Э. Жизнь в музыкальном театре. Л., 1969. С. 175.
3 Гвоздев А. Западноевропейский театр на рубеже XIX-XX столетий. Очерки. Л., 1939; Марков П.
Новейшие театральные течения (1898-1923). М., 1924; Марков П. В театрах разных стран. М., 1967;
Мокульский С. История западноевропейского театра: В 2 т. М., 1936-1939; Рудницкий К. Русское режиссерское искусство. 1908-1917. М., 1989.
4 Гительман Л. Идейно-творческие поиски французской режиссуры XX века. Л., 1988; Гительман Л. Искусство режиссуры за рубежом (первая половина XX века). СПб., 2004; Барбой Ю. Структура действия и современный спектакль. Л., 1988; Барбой Ю. Теория перевоплощения и система сценического образа // Актер. Персонаж. Роль. Образ. Л., 1986. С. 21-35; Максимов В. Век Антонена Арто. СПб., 2005; Титова Г. Мейерхольд и Комиссаржевская: Модерн на пути к условному театру. СПб., 2006.
5 Серов А. Критические статьи. СПб, 1895. Т. III, IV; Серов А. Статьи о музыке. М., 1989; Старк Э.
Петербургская опера и ее мастера. Л.;М., 1940; Роллан Р. Музыканты наших дней. Музыкально-историческое наследие. М., 1989. Вып. IV; Асафьев Б. Об опере. Л., 1976; Асафьев Б. Критические статьи и рецензии. М.;Л., 1967; Соллертинский И. Музыкальный театр на пороге Октября и проблема оперно-балетного наследия в эпоху военного коммунизма // История советского театра: Очерки развития. Л., 1933. Т. I. С. 308-322.
6 Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 234-407. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993.
7 Слуцкая М. Э.И. Каплан. Заметки к творческой биографии // Музыкальный театр. СПб., 1991.С. 241-270.
8 Каплан Э. Жизнь в музыкальном театре. Л., 1969. С. 3-13.
9 Гозенпуд А. Русский оперный театр XIX века (1873-1889). Л., 1973; Гозенпуд А. Русский оперный театр между двух революций (1905-1917). Л., 1975; Гозенпуд А. Иван Ершов. Л.,1986; Гликман И. Мейерхольд и музыкальный театр Л., 1989; Горович Б. Оперный театр. Л., 1984; Барсова Л. Из истории Петербургской вокальной школы. СПб.,1999; Акулов Е. Оперное музыкальное и сценическое действие. М., 1978.
10 Потапова Л. В. Мейерхольд — режиссер советского музыкального театра. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. Л., 1978; Маркарьян Н. Проблемы поэтики современного оперного спектакля. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. СПб, 1994;
Маркарьян Н. Проблема взаимодействия режиссуры и дирижирования в оперном спектакле XX – начала XXI века. Диссертация на соискание ученой степени доктора искусствоведения. СПб., 2006; Третьякова Е. Проблемы сценического воплощения советской оперы. Опыт МАЛЕГОТа в 1920-1930 годы. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. Л., 1985; Третьякова Е. Н.В. Смолич – главный режиссер МАЛЕГОТа. Оперная режиссура: история и современность. СПб., 2000; Третьякова Е. Оперные спектакли С. Радлова // Музыкальный театр. СПб., 1991.
11 Римский-Корсаков Н.А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1980; Вагнер Р. Избранные работы. М., 1978.
12 Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. М., 1962; Мейерхольд В. К истории и технике театра; К постановке «Тристана и Изольды» на Мариинской сцене 30 октября 1909 года; Балаган // Мейерхольд В. Статьи. Письма. Речи. Беседы. 1891-1917. М., 1968. Ч. I. С. 105-142; 143-161; 207-230; Аппиа А. Живое искусство. М., 1993; Крэг Э.Г. Воспоминания. Статьи. Письма. М., 1988.
13 Евреинов Н. Демон театральности. Театр как таковой. СПб., 2002; Таиров А. Записки режиссера. Статьи. Беседы. Речи. Письма. М., 1970; Брехт Б. Теория эпического театра // Театр. В 5 т. М., 1965. Т. 5.
14 Фельзенштейн В. О музыкальном театре. М., 1984; Покровский Б. Об оперной режиссуре. М., 1973; Покровский Б. Размышления об опере. М., 1979; Покровский Б. Ступени профессии. М., 1984; Левиновский В. Неизвестный Асафьев: театр, ставший музыкой. Саратов, 2006.
15 Шаляпин Ф. Маска и душа М., 1990; Ершов И. Статьи. Воспоминания. Письма. Л.-М., 1966; Левик С. Записки оперного певца. М., 1962; Печковский Н. Воспоминания оперного артиста. СПб., 1992; Лосский В. Мемуары. Статьи и речи. Воспоминания о Лосском. М., 1959.
16 Сабинина М. Взаимодействие музыкального и драматического театров в XX веке. М., 2003; Данько Л. Комическая опера в XX веке. Л.-М., 1976.
17 Бахтин М. Творчество Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965; Дживелегов А. Итальянская народная комедия. М., 1954; Молодцова М. Комедия дель арте (история и современная судьба). Л., 1990; Степанов О. Театр масок в опере Прокофьева «Любовь к трем апельсинам». М., 1972.
18 Мейерхольд В. О театре. Балаган // Мейерхольд В. Статьи. Письма. Речи. Беседы. М., 1968. Часть 1. С. 103-143; Песочинский Н. Актер в театре Мейерхольда // Русское актерское искусство XX в. СПб., 1992. С. 126-151; Шторк К. Система Далькроза. М.,1924; Волконский С. Человек на сцене. СПб. 1912.
19 РГАЛИ: Архив Э. Каплана. Ф. 92. Оп.1. Ед. хр. № 7.
20 Там же. Ед. хр. № 44.
21 Первые гастроли мейнингенцев в России —1885 год.
22 ТМД просуществовал с 1912 по 1919 год.
23 Марков П. Письмо о Мейерхольде // Марков П. О театре: В 4 т. М., 1974. Т.2. С. 65.
24 Каплан Э. Жизнь в музыкальном театре. С. 175.
25 Каплану принадлежит подробное описание режиссерской партитуры спектакля Мейерхольда «Ревизор». См.: Каплан Э. Жизнь в музыкальном театре. С.66-77.
26Спектакль восстановлен по экспликациям, хранящимся в РГАЛИ: Архив Э. Каплана. Ф. 92. оп.1. Ед. хр. № 7. Автограф сценической экспозиции оперы-водевиля В. А. Моцарта «Бастьен и Бастьенна».
27 Спектакль реконструируется по архивным документам: Мусина Д. Письмо о постановке спектакля «Кащей Бессмертный». 1926. 1 марта. РГАЛИ. Архив Э.Каплана. Ф. 92. оп.1. Ед. хр. № 44.
28 Каплан Э. О постановке «Саламанкской пещеры» Б.Паумгартнера в Оперной студии // Красная газета. Веч. выпуск. 1928. 19 апреля.
29 Определение австрийского критика Людвига Ульмана. См.: Wiener Allgemeine Zeitung. 1928. 7 Aug.
30 Термин Б. Покровского. — См.: Покровский Б. Размышления об опере. М., 1979.С. 67, 109.
31 РГАЛИ: Архив Э. Каплана. Ф. № 92. Оп. 1. Ед. хр. № 97. Л. 26.

 

Назад