Тропп Е.Э. «СИРАНО ДЕ БЕРЖЕРАК» Э. РОСТАНА И РУССКИЙ ТЕАТР

Тропп Евгения Эдуардовна

«СИРАНО ДЕ БЕРЖЕРАК»  Э. РОСТАНА И РУССКИЙ ТЕАТР

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Специальность 17.00.01 — Театральное искусство

Работа выполнена на кафедре русского театра федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства»

Научный руководитель — доктор искусствоведения, профессор Барбой Юрий Михайлович
Официальные оппоненты: доктор искусствоведения, профессор Бартошевич Алексей Вадимович; кандидат искусствоведения Некрылова Анна Федоровна

Ведущая организация: Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов»

Защита состоялась 18 марта 2010 г. в 15.00 час. на заседании Диссертационного совета Д 210.017.01 в Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства по адресу: 191028, Санкт-Петербург, Моховая ул., д. 35, ауд. 512.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Академии (Моховая ул., д. 34)

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат искусствоведения Некрасова И.А.

Борьба за самостоятельность театрального искусства, которую упорно и успешно вел в ХХ веке новый автор спектакля, режиссер, поляризовала различные взгляды на значение и роль пьесы и драматурга, с одной стороны, и актера и режиссера, с другой, и обострила спор между сторонниками литературоцентристских и театроцентристских воззрений. Вновь столкнулись представления о пьесе как единственном источнике театральных смыслов и идея полного театрального суверенитета.

В 1970-е годы были предприняты попытки снять предмет дискуссии и предложить не столько компромиссную, сколько лояльную концепцию. Весьма характерным для театроведческой мысли тех лет было, например, заглавие книги А.М. Смелянского, посвященной постановкам классики на тогдашней советской сцене: «Наши собеседники»¹.

В этом контексте исследование сценической истории одной пьесы, в котором основное внимание сосредоточено не только на исторических, но в первую очередь на методологических и теоретических аспектах, представляется несомненно актуальным. Такого рода исследование открывает новые ресурсы известного и разработанного драматического материала для науки о театре, но также и для сцены.

Научная новизна работы обусловлена тем, что постановки пьесы Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак» на русской сцене ХХ века впервые исследуются в исторической перспективе, как самостоятельный цикл. Рассматривая историю театрального освоения пьесы по преимуществу в хронологической последовательности, автор пытается «извлечь из истории теорию», то есть обнаружить развертывание системы теоретических вариантов связи между пьесой и спектаклем. Эта система обусловлена и спецификой комедии Э. Ростана, и спецификой времени и места — русской сцены ХХ века.

Объект исследования — судьба героической комедии Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак» в русском театре ХХ века. Но этот междисциплинарный объект предстает в особом, исключительно театроведческом ракурсе. В диссертации выдвинуто положение о том, что классическая пьеса и театр проходят в своих отношениях ряд этапов, складывающихся в определенные циклы. Структура цикла русских постановок «Сирано де Бержерака» — научный предмет исследования, теоретико-театральный по преимуществу.

Цель исследования — рассмотрение взаимной связи и зависимости между двумя, казалось бы, самостоятельными историческими рядами — движением во времени самой пьесы и этапами ее сценического освоения. Пьеса «Сирано де Бержерак» анализируется одновременно и как суверенный по отношению к театру «растущий смысл» (выражение М.М. Бахтина), и как синхронический «веер смыслов», прямо или опосредованно сопоставляемый с другим -  театральным - рядом.

Для осуществления этой цели автор поставил перед собой ряд конкретных исследовательских задач: 1) выбрать пьесу из числа знаковых произведений — ею и стала героическая комедия Э. Ростана; 2) выявить свойства пьесы, позволяющие ей стать знаковой; 3) рассмотреть сценическую историю пьесы в России; 4) охарактеризовать своеобразие этапов этой истории, определить связь между ними.

Б.В. Алперс писал о трагедии Шекспира «Гамлет»: «Она стала поистине русской пьесой — настолько прочно вошла в историю нашего театра, своеобразно отразив в своей сценической судьбе различные моменты в развитии общественного сознания в России»². Почти дословно это высказывание можно применить к «Сирано де Бержераку» Эдмона Ростана (1868–1918). Эта французская пьеса имеет содержательную «русскую судьбу», ее переводы и интерпретации уже более ста лет отражают реалии и проблемы российской жизни. В свою очередь, способность героической комедии Ростана вступать в диалог с различными театральными эпохами — неоспоримое свидетельство ее художественного потенциала.

Длительная история постановок продемонстрировала богатые сценические возможности «Сирано де Бержерака». Эта пьеса в высшей степени «театральна», написаны превосходные роли. Пьеса представляет собой очевидный вызов для режиссеров и сценографов: она условна и при этом построена на мотивах, всегда жизненно важных (например, неразделенной любви); в нее заложены, как минимум, две эпохи — героя и автора (семнадцатый век и эпоха модерна), то есть она «дважды историческая», при этом у хорошего постановщика может быть и современной; в ней отчетливо звучит лирика; в ней есть увлекательный, оригинальный и при этом архетипический сюжет. Она не герметична, то есть допускает переосмысление и домысливание. У нее на редкость широкая (может быть, даже избыточная) «зрителеемкость».

Оставаясь на протяжении более ста лет репертуарной пьесой, героическая комедия Ростана прошла через все те этапы сценической эволюции, что и общепризнанно классическая западная драматургия в России. При этом она не только «наращивала смысл», как другие классические пьесы в новых постановках, но и повышала свой статус — от подозрительной то ли неоромантической, то ли вообще псевдоромантической однодневки до подлинно классической пьесы, созвучной меняющейся российской действительности, каждый раз по-новому соотносящейся со временем.

В ходе работы были выявлены основные этапы взаимоотношений «Сирано де Бержерака» и российской сцены. Дорежиссерский период (с 1898 года до начала 1920 годов); невостребованность — отсутствие пьесы в репертуаре 1920–1930-х годов; первые режиссерские интерпретации: спектакли, поставленные во время войны, сохранявшиеся в репертуаре до конца 1950-х годов и создавшие сценическую традицию истолкования пьесы; превращение пьесы в классическую влечет за собой этап резкого «осовременивания», начавшийся в 1960-е годы; в 1980-е годы отношения пьесы и театра характеризуются в основном использованием сложившейся традиции; в 1990-е годы театр предлагает новый вариант — сочинение версий, основанных на отдельных мотивах пьесы; первое десятилетие XXI века — новый виток осовременивания, появление пародий и ремейков. Сегодняшний этап характеризуется разнообразием вариантов отношений театра и пьесы, ставшей классической.

Анализируя конкретные спектакли, автор диссертации пытается дать их адекватный, насколько возможно, портрет в контексте эпохи, исследовать композицию каждого из них, при необходимости подробно останавливается на сценографии, в значительной мере определяющей стиль постановки.

Среди первых вопросов к любому исследуемому в диссертации спектаклю был вопрос о выборе перевода, поскольку существующие варианты серьезно различаются и по стилистике, и по подходу к проблематике и поэтике пьесы. Перевод — это уже начало трактовки, поэтому выбор той или версии должен указать направление мысли режиссера; нельзя также забывать о количестве и характере купюр и добавлений, сделанных уже самим постановщиком. Соответственно, сравнительный анализ переводов пьесы Ростана на русский язык оказался для диссертанта одной из существенных частных задач.

Теоретическая база исследования. Основная театроведческая литература, использованная в диссертации, ориентирована на проблему диалога пьесы и театра; в первую очередь автора интересовали работы, посвященные постановке классики на российской сцене. Сборник статей³, вышедший под редакцией А.М. Смелянского, привлек автора своей научной основательностью, отказом от публицистичности. При исследовании разных этапов взаимоотношений «Сирано де Бержерака» и русского театра диссертант опирается на книги отечественных театроведов — К.Л. Рудницкого, В.М. Гаевского, А.М. Смелянского, И.Н. Соловьевой⁴.

Обращение к литературоведческим трудам, работам по семиотике и культурологи позволило автору диссертации привлечь методологию и результаты сопредельных гуманитарных наук для собственно театроведческого исследования. Речь идет прежде всего о работах ученых ленинградской формальной школы (Ю.Н. Тынянов, Б.Н. Эйхенбаум⁵) и московско-тартуской школы (Ю.М. Лотман⁶).

При исследовании переводов пьесы Э. Ростана на русский язык оказалось необходимым и крайне полезным знакомство с литературоведческим анализом проблемы поэтического перевода (Е.Г. Эткинд⁷, М.Д. Яснов).

Основным материалом, использованным в диссертации, являются современные изучаемым спектаклям рецензии (в первую очередь в журналах «Театр», «Театральная жизнь», «Московский наблюдатель», «Петербургский театральный журнал» и многих других, многочисленные газетные публикации). Ценные сведения дали автору театральные мемуары, воспоминания авторов и участников спектаклей⁸.

Уникальным источником, позволяющим получить представление о взаимодействии автора пьесы (в данном случае — автора перевода) и театра, является статья Ю.А. Айхенвальда⁹.

В разделах, посвященных постановкам «Сирано де Бержерака» последних двух десятилетий, автор опирается не только на публикации периодической печати (газетные и журнальные рецензии, обзорные и проблемные статьи, интервью создателей спектаклей), но и на собственные зрительские впечатления.

Методология исследования. Диссертационное исследование основано на выработанных отечественной театроведческой школой принципах изучения и анализа драмы и спектакля. Работа опирается на традиции ленинградской школы театроведения, для методологии которой характерны — опора на источники, обязательный учет широкого контекста, связь со смежными науками, осознанная теоретическая составляющая в исследовании исторического и современного театрального процесса.

Литература вопроса. На протяжении столетия комедия Ростана привлекала внимание исследователей и критиков как во Франции, так и в других странах, включая Россию. Обращение к трудам французских литературоведов не явилось для данной работы принципиально необходимым, поскольку, во-первых, заявленная тема предполагает изучение русской судьбы французской пьесы, а во-вторых, привлечение иностранных источников чрезмерно расширило бы рамки исследования. Творчество Э. Ростана подробно изучено в монографии В.А. Лукова¹⁰, в которой дан обзор многочисленных зарубежных источников. Понять место Э. Ростана в литературном и театральном процессе Франции помогает работа А.И. Владимировой¹¹. Существенную роль в прояснении «проблемы Ростана» играют мемуары Ж. Ренара, Ж. Кокто, Т.Л. Щепкиной-Куперник¹², дискуссионные статьи Р. Роллана¹³. Оригинальный современный взгляд на творчество Э. Ростана представлен в монографической статье Е.Г. Эткинда «Эдмон Ростан, поэт театральных эффектов»¹⁴. Существующий в четырех вариантах русский текст пьесы «Сирано де Бержерак» анализируется в работах И.Б. Гуляевой^15. Характерный пример дискуссии, возникающей при появлении нового перевода классической пьесы, содержит давняя статья А.А. Гозенпуда¹⁶.

Существует литература по отдельным эпизодам сценической истории пьесы. При описании дорежиссерского периода существования «Сирано» на русской сцене автор диссертации опирается на монографическую статью П.Р. Заборова, опубликованную в книге «Сирано де Бержерак», выпущенной издательством «Наука» в серии «Литературные памятники»; путеводителем по «режиссерскому периоду» служит обзорная статья Л.И. Гительмана¹⁷ в том же томе «Литературных памятников».

При анализе постановок военного времени широко используются обобщающие труды, посвященные истории театров, творческому пути актеров, режиссеров и художников. Спектакль В.Н. Соловьева (Ленинградский театр им. Ленинского Комсомола, 1941 год) отражен в книге Н.А. Рабинянц, монографии В.В. Ивановой о В.И. Честнокове, «Театральных легендах» Ю.Л. Алянского¹⁸. Существует обширная литература о спектакле театра им. Е. Вахтангова (1942 год). По-прежнему представляют определенный научный интерес книги, вышедшие в 1970–1980-е годы: монография Н.А. Велеховой о режиссере Н.П. Охлопкове, книга В.И. Березкина о художнике В.Ф. Рындине¹⁹. Важное значение для анализа двух московских классических спектаклей (в театре им. Е. Вахтангова и в театре им. Ленинского Комсомола) имеет содержательная статья А.С. Поля²⁰, посвященная сравнению игры Р.Н. Симонова и И.Н. Берсенева.

При написании раздела о спектакле театра «Сатирикон» и Театра Антона Чехова (1992 год) автором была использована книга театрального критика М. Токаревой о творческом пути Константина Райкина; в обзор литературы о спектакле театра им. Е. Вахтангова (2001 год) включена книга театрального критика М. Давыдовой «Конец театральной эпохи»²¹.

Практическая значимость работы. Результаты предпринятого исследования могут оказать существенную помощь как историкам русского театра ХХ века, так и теоретикам, разрабатывающим проблемы отношений между пьесой и спектаклем. Материал диссертации может быть использован в работе театроведческих семинаров как по истории театра, так и по театральной критике, в лекциях по истории театра ХХ века.

Результаты работы могут быть полезны и практикам театра (режиссерам, актерам, сценографам) при их обращении к творчеству Э. Ростана.

Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры русского театра СПбГАТИ.

Автором опубликован ряд статей по теме диссертации, среди которых обзорно-проблемные исследования интерпретаций пьесы, рецензии на спектакли по пьесе «Сирано де Бержерак».

В докладе на конференции «Цветаева, ее эпоха и современный театр», посвященной 115-летию со дня рождения М.И. Цветаевой (РИИИ, Санкт-Петербург, ноябрь 2007 г.), освещалась тема переводов пьесы Ростана на русский язык.

Структура работы: диссертация состоит из Введения, шести глав, Заключения, Списка использованной литературы (201 название) и Приложений, посвященных некоторым частным, но важным для понимания поэтики пьесы Э. Ростана «Сирано де Бержерак» вопросам: 1. Ринософия «Сирано». 2. Действие в пьесе. 3. Как написаны роли.

Работа открывается развернутым Введением. В разделе 1 определены предмет и цели работы, намечен общий характер исследования, задан угол зрения, определивший отбор материала и способы работы с этим материалом. В разделе 2 «Идолопоклонник свободы» представлен исторический Сирано де Бержерак (1619–1655), послуживший прототипом заглавного героя пьесы. В третьем разделе Введения «Сотворение легенды» описываются истоки зарождения легенды о Сирано де Бержераке, трансформированной Э. Ростаном в уникальный сюжет его героической комедии и, наряду с историческим пластом, составляющей автономный мотив пьесы. Одним из авторов, положивших начало этой легенде, является друг Сирано — Анри Лебре (1618–1679) В Предисловии²² к посмертному изданию сочинений Бержерака Лебре описывает его духовное перерождение, произошедшее в конце жизни (бывший безбожник обратил свои помыслы к религии). Автор диссертации обращает внимание на жанр Предисловия — это не столько биография, сколько защитительная речь, причем свою апологию Сирано его друг строит по агиографической схеме — по канону «раскаявшийся грешник». В разделе 4 «Гаврош романтизма» воссоздается творческий и психологический портрет автора пьесы «Сирано де Бержерак», определяется его место в литературном и театральном процессе его времени, определяется степень традиционализма и новаторства Э. Ростана в области французского стихосложения и французской драматургии. В последнем разделе Введения в русле современной теории перевода исследуются существующие переводы пьесы на русский язык: Т.Л. Щепкиной-Куперник (1898 г.), В.А. Соловьева (1938 г.), Ю.А. Айхенвальда (1964 г.), Е.В. Баевской (1985 г.).

Глава 1: «Первые этапы сценической истории “Сирано де Бержерака” в России». В разделе 1.1 «Серебряный век “однодневки”» описываются первые двадцать два года жизни «Сирано» на русской сцене, период, когда пьеса была современной и осваивалась актерским театром. Именно на этом этапе, с точки зрения диссертанта, сложились некоторые традиции, с которыми театру приходилось иметь дело в дальнейшем. Среди них — представления о том, что пьеса в первую очередь и главным образом — кладезь выигрышных ролей, о декламационности как неизбежной стороне (и пороке) заглавной роли, о сугубой (и поверхностной) эффектности фигур и сюжетных положений.

Парижская премьера «Сирано де Бержерака» состоялась в театре «Порт-Сен-Мартен» в декабре 1897 года (в заглавной роли выступил выдающийся актер Бенуа-Констан Коклен-старший (1841–1809)). В январе 1898 года пьеса была издана на родине, и уже в феврале была сыграна российская премьера. Как и другие произведения Ростана, «Сирано» поднялся на подмостки российского театра в качестве бенефисной пьесы. Постановку в театре Литературно-артистического кружка (Суворинском) осуществляли бенефициантка Л.Б. Яворская вместе с переводчицей Т.Л. Щепкиной-Куперник. В 1915 году к героической комедии Ростана обратился крупный режиссер — А.Я. Таиров, но и его спектакль в Камерном театре запомнился публике главным образом благодаря игре исполнителя заглавной роли М.М. Петипа. В качестве бенефисной пьесы «Сирано» преодолел и рубеж русской революции: в 1920 году в спектакле театра б. Корш в роли Сирано выступил сын Петипа Н.М. Радин.

Следующие двадцать лет пьеса не была востребована советской сценой, осваивавшей современную драматургию и классические произведения отдаленных эпох. Интерес к героической комедии Э. Ростана возник на рубеже тридцатых-сороковых годов, в преддверии Великой Отечественной войны.

Раздел 1.2 «Период, оказавшийся классическим» посвящен подробному рассказу об обращении к пьесе режиссерского театра, о постановках В.Н. Соловьева, Н.П. Охлопкова и С.Г. Бирман. Авторы этих спектаклей, вероятнее всего, не воспринимали «Сирано» как классику, для них Ростан был «старшим современником». Но и обе московские, и ленинградская постановки стали полноценно режиссерскими интерпретациями «Сирано». Режиссерский театр усилиями Соловьева, Охлопкова и Бирман впервые продемонстрировал в пьесе Ростана ее различные и притом заметно отличавшиеся одна от другой грани. Достоверно-историческое истолкование (отчасти даже «археологическое»), эпико-героическое, лирическое, «условно»-романтическое — пьеса выдержала испытание всеми этими ракурсами.

В 1938 году появился новый перевод В.А. Соловьева. Переводчик стремился сделать текст более мужественным, не боялся сокращений и определенной прозаизации. Его Сирано в духе предвоенного времени был прежде всего солдатом, героем, борцом. Этот перевод усилил героическое, патриотическое звучание пьесы. «Сирано де Бержерак» в новом переводе увидел свет весной 1941 года в Ленинградском театре им. Ленинского Комсомола. Поставил спектакль В.Н. Соловьев, в роли Сирано выступил В.И. Честноков. «Сирано» шел на сцене Ленкома в блокадную осень и зиму. В феврале 1942 года театр был эвакуирован, но В.И. Честноков остался в осажденном городе. Вместе с женой, актрисой Е.В. Аскинази, он создал походный вариант спектакля, а затем «Сирано» был заново поставлен в Театре Краснознаменного Балтийского флота под руководством А.В. Пергамента. История спектакля В.Н. Соловьева оборвалась.

В отличие от соловьевского, спектакль, поставленный Н.П. Охлопковым осенью 1942 года в театре им. Е. Вахтангова, находившемся тогда в эвакуации в Омске, прожил долгие годы и заслужил репутацию одного из самых значительных явлений в сценической истории этой пьесы в нашей стране. (Несмотря на наличие нового русского варианта текста Ростана, режиссер предпочел перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник.) В центре спектакля был великолепный актерский дуэт Р.Н. Симонова (Сирано) и Ц.Л. Мансуровой (Роксана). Мощную конкуренцию спектаклю вахтанговцев составила постановка Московского театра им. Ленинского Комсомола (1943 год, перевод В.А. Соловьева). Ее осуществили режиссер С.Г. Бирман и актер И.Н. Берсенев, исполнитель роли Бержерака. Постановки военных лет подарили публике театр-праздник, в котором она так нуждалась.

Владимир Честноков и Иван Берсенев (в ленинградском и московском Ленкоме соответственно) трактовали героя прежде всего как воина; для обоих существенной была ориентация на исторический прототип — поэта-вольнодумца XVII века. Герой вахтанговца Рубена Симонова был скорее созерцателем, мечтателем, одиноким лирическим поэтом — не солдатом. Но, с другой стороны, Симонову импонировали остроумие, насмешничество, шутовство его героя. Не случайно в откликах на такое исполнение роли впервые появляется тема сложного, противоречивого жанра, возникает слово «гротеск». Симоновская трактовка звучала некоторым диссонансом «историческому оптимизму» спектакля.

Версии выдающихся артистов неизбежно что-то высвечивали, а что-то приглушали в герое. Оригинальные, полноценные и непохожие друг на друга интерпретации роли Сирано глубину образа не исчерпывали и не стремились к этому. Существенной оказалась сама возможность столь разных подходов к содержанию «Сирано».

Необходимо подчеркнуть, что спектакли сороковых годов (особенно московские спектакли, продержавшиеся на сцене почти два десятилетия — срок, оказавшийся вполне достаточным для установления новой традиции понимания пьесы) — это важнейший этап и в реальной русской сценической истории пьесы Ростана, и одновременно в ее «теоретической истории». За «Сирано» утвердился статус классической пьесы.

Во Второй главе «Наш собеседник Ростан» рассматривается «постклассический» период героической комедии (в диссертации доказано, что этот период начался с постановки «Сирано» в театре «Современник» в 1964 году). Особенность этого этапа состоит в том, что театр вступает в диалог не только с пьесой, но и со сложившейся театральной традицией.

Раздел 2.1 «Осовременивание» посвящен постановке театра «Современник» 1964 года. Ее авторы О.Н. Ефремов и И.В. Кваша видели вахтанговский и ленкомовский спектакли в школьные годы, и желание создать «Сирано де Бержерака» для своего поколения было для них не только естественным, но и осознанным. На первый план вышло полемическое отталкивание от возникшей традиции. Революционный энтузиазм молодого «Современника» привел к тому, что новый «Сирано» стал действительно новым: в заново сделанном переводе, с новым, совершенно необычным и невозможным в прежних интерпретациях заглавным героем.

По инициативе И.В. Кваши новый перевод выполнил поэт Ю.А. Айхенвальд. Переводчик и постановщики создали остросовременный спектакль — о поэтах и поэзии, о значении слова, фактически — о борьбе за свободу слова. Ю.А. Айхенвальд, опираясь на опыт первой переводчицы, вольно обращавшейся с оригиналом, «дополнил» Ростана: он подарил Бержераку свои лирические стихи, написанные в тюремной психиатрической больнице, обогатил пьесу, казалось бы, совершенно далеким от нее опытом — трагической судьбой российского поэта ХХ века.

Автор перевода первым (еще до практиков театра) решал вопрос «осовременивания» — приближения языка, коллизий и характеров пьесы к сегодняшнему дню. Одной из главных тем стала тема времени, «века» (слова о «железной логике века», которые Ю. Айхенвальд вложил в уста умирающего Сирано, могут звучать адекватно только по-русски). Новый перевод впитал воздух рубежа 1950–1960-х годов; новый Сирано заговорил словами поэта-диссидента, готового протестовать только лишь «из принципа и для примера», не надеясь добиться какого-либо реального результата своей борьбы.

Сумрачный Сирано в исполнении Михаила Козакова был сознательно неприятен и персонажам пьесы, и даже зрительному залу — не только огромным уродливым носом, но и своим ожесточением, отчаянием, яростью. Этот герой был масштабен в своей «несимпатичности». Сирано Игоря Кваши был понятнее и человечнее, но проще.

Важным аспектом постановки «Сирано де Бержерака» является степень вовлеченности в действие основных персонажей. От меры участия в действии Роксаны зависит, в частности, насколько важной (или формальной) оказывается любовно-лирическая тема; решение образа де Гиша влияет на то, насколько содержательным становится соперничество Сирано с его противниками и т.д. К этому вопросу примыкает и вопрос о проработанности линий героев второго ряда, прежде всего Рагно, представляющего собой комическое «эхо» центрального героя. В спектакле «Современника» при относительной блеклости основных персонажей — Роксаны (ее играли в очередь Людмила Гурченко и Лилия Толмачева) и Кристиана (в этой роли дебютировал Игорь Васильев) — в спектакле оказались на виду второстепенные. Во-первых, Рагно в исполнении Олега Табакова. Он был заметен и важен потому, что оказался содержательно соотнесен с образом Сирано. Главный герой — «чудак», Дон Кихот. Рагно по сути — тоже чудак, тоже поэт. Только Рагно добрый, а Сирано в этом спектакле — «злой». Вторая выдвинувшаяся фигура и вовсе неожиданна — это Лебре в исполнении Владимира Заманского. В пьесе всего лишь наперсник главного героя, в «Современнике» он оказался существенным персонажем, причем «отрицательным», почти двойником трезвого реалиста де Гиша — Виктора Сергачева.

Благоразумный, здравомыслящий Лебре, уговаривающий Сирано устроиться в жизни, перестать бунтовать, — примета времени. Бороться Сирано приходилось уже не только с врагами, какими бы они ни были: он должен защищаться от друзей и даже от себя. Послевоенный Сирано должен был действовать и отстаивать себя в мирной жизни, продолжать воевать, хотя все его призывают одуматься.
В литературе о театре постановку «Современника» необоснованно считают проходной и малоинтересной. Проанализировав многочисленные отзывы о спектакле, рецензии самых разных критиков, воспоминания участников, автор диссертации приходит к выводам, не совпадающим с привычной точкой зрения. Это был противоречивый, эклектичный, но весьма содержательный спектакль, обогативший пьесу новыми смыслами, сохранивший ее в российском театре в новом качестве.

Опыт модернизации «Сирано» «Современником» изменил подход к пьесе и, можно сказать, сослужил добрую службу авторам спектакля 1980 года в Драматическом театре им. К.С. Станиславского (раздел 2.2 «Полномасштабный герой»). Возможность помещения в центр спектакля современного Поэта и современных проблем уже была реализована, и поэтому не требовалось тратить свои и зрительские усилия на признание этой возможности. Можно было сосредоточиться на художественных средствах интерпретации пьесы. В результате возник необычайной силы резонанс между исполнителем заглавной роли, героем и «современным прототипом». Перед поколением «магнитофонной культуры» предстал в исполнении Сергея Шакурова и Сирано-поэт, и Сирано-влюбленный, и Сирано-солдат. Его костюм — черный свитер и белая рубашка, его хрипловатый голос, его мужественность — все напоминало Владимира Высоцкого и Высоцкого–Гамлета. Сирано эпохи застоя физически страдал от всеобщего фарисейства, задыхался от невозможности высказаться.

С. Шакурову удалось добиться долгожданной победы над декламационностью заглавной роли, он стал самым молчаливым, но одновременно и самым глубоким, самым многогранным Сирано российской сцены. Испытание классической пьесы «Сирано де Бержерак», проверка ее способности входить в связь с разными временами не была, конечно, целью авторов спектакля, но эта способность была убедительно подтверждена.

Раздел 2.3 именуется «Еще один реквием» (первый реквием — это спектакль Ленинградского театра им. Ленинского Комсомола, реквием по В.Н. Соловьеву, для которого «Сирано» оказался последним спектаклем). Убедительным (скорее — удивительным) и трагическим свидетельством значимости постановки «Современника» 1964 года стало повторное обращение О.Н. Ефремова к пьесе Ростана, поэтика которой, как нередко утверждалось, не могла быть ему близка. Ефремов, возвращаясь к «Сирано», хотел, если выразиться словами айхенвальдовского перевода, «продолжить проигранный бой». Высказать не высказанное в 1964 году, проявить верность идеалам шестидесятых годов. Но политическая сверхзадача, которая была столь существенна в первой версии, во второй практически отпадает, при том что нравственная — остается. Ефремовский «Сирано» был задуман как спектакль о любви — не о несчастной или разделенной, даже не платонической, а о любви идеальной. Герой спектакля в исполнении Виктора Гвоздицкого не был протестующим борцом за свободу, он был Поэтом, живущим в мире творчества. Он был трагически одинок в этом спектакле, превратившемся в монолог Сирано (остальные персонажи, кроме графа де Гиша в исполнении Станислава Любшина, были содержательно обделены). Трагизм Сирано—Гвоздицкого в том, что его любовь не просто безответна — почти беспредметна.

Режиссер не успел завершить работу над спектаклем. Премьера на сцене МХТ им. Чехова состоялась уже после смерти О.Н. Ефремова, в октябре 2000 года.

Третья глава рассматривает «Спектакли-изложения». Возникновение традиции сценической реализации пьесы порождает два основных варианта стратегии постановщиков: спор с традицией и следование ей. Здесь автор исследует второй вариант.

В разделе 3.1 «Академическое изложение» анализируются спектакли 1980-х годов, поставленные в академических театрах: в московском Малом театре (1983 год, режиссер Рачья Капланян, в роли Сирано — Юрий Соломин) и Ленинградском Театре драмы им. Пушкина (1987 год, режиссер Игорь Горбачев, он же первый исполнитель роли Сирано; впоследствии его сменил Александр Марков). Малому театру всегда была важна «сфера романтических страстей», и потому выбор пьесы не удивляет. Герой спектакля представал в «музейной» экипировке, в полном соответствии ремаркам и эпохе: в плаще, в шляпе с перьями, со шпагой. Театр заявлял о романтике героизма, но только декларативно, формально. При этом актер, если приглядеться, по самой своей природе и трактовкой роли Сирано не вписывался в ходульно-романтическое решение. Сирано Ю. Соломина, с его мягкостью и милым человеческим обаянием, был прежде всего влюбленным. После объемного героя С. Шакурова его персонаж казался обедненным, но это был живой человек в почти неживом спектакле. В спектакле театра драмы им. Пушкина таким живым человеком оказался Сирано А. Маркова. Манера игры, способ существования на площадке этого актера противопоставляли его всему стилю постановки (спектакль был поставлен с пышностью и тяжеловесной декоративностью). Во многом за счет того, что на общем фоне выделялся артист, отличался и его герой, становясь «иным» по отношению ко всем вокруг.

Раздел 3.2 «Сирано сериальный» трактует о встрече «Сирано де Бержерака» с современной массовой культурой. В основном здесь речь идет о спектакле Театра им. Моссовета (2001 год). Режиссер спектакля Павел Хомский имел опыт постановки пьесы Ростана. Его спектакль 1964 года в Ленинградском театре им. Ленинского Комсомола с П. Гориным и Т. Пилецкой в главных ролях пользовался большим успехом у зрителей и шел полтора десятилетия. Новый вариант, сделанный почти через сорок лет после первого, не базируется ни на острой трактовке, ни на свежем прочтении, он полностью лежит на плечах исполнителя заглавной роли — популярного киноактера Александра Домогарова, полюбившегося публике в сериале «Марш Турецкого». «Сериальный Сирано», таким образом, возвращает пьесу к ее первым годам, когда она ставилась как бенефисная.

Четвертая глава диссертации целиком посвящена спектаклю «Сирано де Бержерак. Версия» (совместная постановка театра «Сатирикон» и Театра Антона Чехова, 1992 год). Авторы, режиссер Леонид Трушкин и актер Константин Райкин, кажется, впервые предложили зрителям не интерпретацию, а версию пьесы Ростана, не только сократив текст, но и внеся серьезные изменения в сюжет. Согласно этой версии Роксана, например, прекрасно знала, кто автор любовных стихов, обращенных к ней, а Кристиан, вопреки пьесе, не погиб от случайной пули, а вполне сознательно покончил с собой. Сирано, по мысли К. Райкина, необходимо пройти путь духовного очищения, смирить гордыню и понять, что нет ничего выше нравственного закона… Глава носит название «Реконструкция концепции Лебре», поскольку авторы спектакля, сами того не подозревая, внесли в пьесу агиографическую концепцию исторического Лебре, описывавшего жизнь исторического Бержерака.

Пятая глава, «Сирано новейшего времени», рассматривает спектакль Владимира Мирзоева в театре им. Е. Вахтангова (2001 год), который удалялся от канона, фактически созданного в первой половине века, может быть, дальше, чем какая-либо другая постановка. Но авторам нового вахтанговского спектакля вместо канона удалось сочинить великолепный апокриф. Они ведут прямой диалог с традицией (с вахтанговским спектаклем 1942 года, с «романтической» традицией вообще), они прочитали не только пьесу, но и фантастический роман исторического Сирано де Бержерака о путешествии на Луну. Новое решение было по-разному осмыслено и оценено критиками, но зрители единодушно поддержали новый «миф о Сирано».

Автор спектакля и протагонист его театра Максим Суханов довели до предела одну из линий, характерных для освоения героической комедии Ростана, — дегероизацию заглавного героя. К удивлению многих, новое воплощение русского Сирано — инопланетное существо, «Человек Неотсюда» — стало одним из самых точных и глубоких за всю историю постановок.

Сирано Максима Суханова странен до невозможности, но это сложно задуманный, замешенный на тотальной противоречивости всех свойств герой. Большой ребенок с голым мясистым черепом, смешной, в нелепых клоунских одеяниях, он наделен способностью что-то излучать, посылать любовные токи, которые его возлюбленная (Роксана — Ирина Купченко) воспринимает, не осознавая. Одиночество, как и положено, является его «отличием и ореолом», хотя бы потому, что он существо особой, непонятной природы. Разделенность телесного и духовного, противоречие материального и идеального — этот романтический конфликт наглядно воплощен в сухановском Сирано.

В Шестой главе («Возвращение к Анониму») анализируется постановка В. Шамирова, М. Пореченкова и А. Горбунова (продюсерская компания Hertruda & Sisters, 2003 год). Театральное время, как и историческое, имеет, кроме обычной линейной модели («стрела времени»), еще и циклическую модель (движение по кругу, вариант — по спирали). Выше уже отмечалось, что новая и оригинальная версия Трушкина — Райкина возвращает нас к апологетическому Предисловию А. Лебре 1657 года. Если друг Сирано начал творить из него святого, то литературная богема XVII века через «Эпитафию» Анонима (1655 г.) донесла до потомков образ гуляки, буяна и безбожника. Если «агиографическая» линия ожила в спектакле «Сатирикона» в каком-то смысле случайно, то пародийная, смеховая линия должна была возродиться с неизбежностью. Жанр спектакля продюсерской компании Hertruda & Sisters — именно пародия.

Одновременно с «Сирано» Михаила Пореченкова в Москве прошла японская постановка Тадаши Сузуки (Центр исполнительских искусств Сидзуоки, V Международный фестиваль имени А.П. Чехова, 2003 год), в которой действие французской пьесы было перенесено в Японию, герои-гвардейцы превратились в самураев. Пародии, ремейки, переносы в новую культурную среду — неизбежные спутники «знаковых» пьес, свидетельства их окончательного признания «классикой».

Немалая часть Заключения отдана анализу одной из последних по времени сценических версий пьесы — постановке Сургутского музыкально-драматического театра 2005 года. Этот спектакль не претендует на роль выдающегося художественного открытия, не переворачивает представления о пьесе и традиции ее постановок. Но он по-своему знаменателен. Кажется, у пьесы «Сирано де Бержерак» закончился некий не просто столетний, но теоретически полный цикл встреч с русским театром и начался новый, приметы которого еще не могут быть ясны. Всего лишь за один век перед нами прошло множество интерпретаций героической комедии «Сирано де Бержерак». И оказалось, что это не механический или хронологический набор вариантов взаимоотношений между пьесой и спектаклем. Выяснилось, что блестящая однодневка сама собою, случаем или чудом, не превращается в общепризнанную классику: есть некая общетеатральная закономерность, в силу которой богатства героической комедии Ростана открылись сцене и зрителям. Эти богатства не в метафорическом, а в строгом смысле расширялись и росли, и важнейшую, если не решающую роль в этом процессе сыграл театр.

В Заключении содержатся выводы из проделанной работы.

Как всякую «будущую классику», сцена сначала «примерила» на себя пьесу Ростана, рассмотрела в ней самое привлекательное и, что называется, лежащее на поверхности — великую роль. Интерпретирующая режиссура сороковых годов ХХ века совершила качественный скачок: она открыла в пьесе — и самой пьесе — ее объем, доказала, что мерцание смыслов и своеобразная односторонность каждой трактовки не являются ни недостатком, ни достоинством: это атрибут «классики».

Возникла традиция, и вне связи с ней дальнейшее было уже невозможно. Варианты здесь чрезвычайно разнообразны: продуктивный диалог с традицией (по-разному этот диалог велся и в «Современнике в 1964 году, и в Драматическом театре им. К.С. Станиславского в 1980-м, и в Вахтанговском театре в 2001 году) и поверхностное следование ей (как, например, в спектаклях Малого театра и театра драмы им. Пушкина 1980 годов, спектакле театра им. Моссовета 2001 года), модернизация путем «домысливания» и «досочинения» (как, например, в спектакле «Современника»), проецирование фигуры героя на отечественный прототип (как в том же спектакле Драматического театра им. К.С. Станиславского), попытки использовать в качестве сценарной канвы известный бренд (как, например, в постановке «Сатирикона» 1992 года), экстатическое «погружение» в материал и сотворение нового мифа (это можно сказать о версии В. Мирзоева в театре им. Е. Вахтангова, 2001 год), спор с собой и сотрудничество с предшественниками, стремление выявить общечеловеческие пласты материала и грубо-пародийное скольжение по его поверхности. Открытость пьесы допускала все эти подходы, включая резкое осовременивание и насильственную актуализацию. Даже в случае, когда ответ на вопрос «Есть ли это в пьесе?» оказывался отрицательным, возможность «выращивания» нового смысла на почве пьесы оставалась и остается.

Проведенный в диссертации анализ подталкивает к оптимистическому прогнозу: сценический потенциал героической комедии «Сирано де Бержерак» еще не исчерпан, как не исчерпаны возможные варианты ее связи с театром.

Публикации автора по теме диссертации

Публикации в ведущих научных изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Тропп Е.Э. Русский Сирано // Театральная жизнь. 2008. № 3. С. 44–46. (0, 4 п. л.)

2. Тропп Е.Э. «Когда над землею зажжется рассвет»: («Сирано де Бержерак» в «Современнике» (1964)) // Вопросы театра / Proscaenium. 2009. № 1–2. С. 185–208. (1, 5 п. л.)

Публикации в других изданиях:

3. Тропп Е.Э. Сирано… Вершинин // Искусство Ленинграда. 1990. № 11. С. 21–26. (0, 6 п. л.)
4. Тропп Е.Э. Прогулки с Трушкиным // Петербургский театральный журнал. 1993. № 2. С. 16–19. (0, 4 п. л.)
5. Тропп Е.Э. «Изгнанники, скитальцы и поэты»: (Сирано де Бержерак конца века) // Петербургский театральный журнал. 2001. № 24. С. 33–40. (0,9 п. л.)
6. Тропп Е.Э. Романтики // Петербургский театральный журнал. 2006. № 1 (43). С. 94–97. (0, 4 п. л.)
7. Тропп Е.Э. Последний спектакль Олега Ефремова // Театрон. 2009. № 1 (3). С. 60–69. (1 п. л.)
8. Тропп Е.Э. Русские переводы пьесы Э. Ростана «Сирано де Бержерак» // Цветаева, ее эпоха и современный театр: Сб. статей. СПб., 2010. С. 119–125. (0, 3 п. л.)

Сноски:

1 Смелянский А.М. Наши собеседники: (Русская классическая драматургия на сцене советского театра 1970-х годов). М., 1981.
2 Алперс Б. В Театральные очерки: В 2 т. М., 1977. Т. 2. Театральные премьеры и дискуссии. С. 395.
3 Классика и современность. Проблемы советской режиссуры 60–70-х годов / Отв. ред. А.М. Смелянский. М., 1987.
4 Рудницкий К.Л. Театральные сюжеты. М., 1990; Гаевский В. Флейта Гамлета. М., 1990; Смелянский А.М. Предлагаемые обстоятельства: (Из жизни русского театра второй половины ХХ века). М., 1999; Смелянский А.М. Уходящая натура. Кн. 2. М., 2002; Соловьева И. Спектакль идет сегодня. М., 1966.
5 Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977; Эйхенбаум Б. М. О литературе: Статьи разных лет. М., 1987.
6 Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб., 2000.
7 Эткинд Е.Г. Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина. Л., 1973 и др.
8 Первая Турандот: (Книга о жизни и творчестве народной артистки СССР Цецилии Львовны Мансуровой). М., 1986; Бирман С. Иван Николаевич Берсенев // Бирман С. Судьбой дарованные встречи. М., 1971. С. 182–194; Мацкин А.П. Встречи с Астанговым: (Роли и личность) // Астангов М. Статьи и воспоминания. М.: Искусство. 1971. C. 7–56.
9 Айхенвальд Ю. Театр — перевод — театр // Театр. 1965. № 4. С. 29–35.
10 Луков В.А. Эдмон Ростан. Самара, 2003.
11 Владимирова А.И. Франция на рубеже XIX и XX веков: Литература, живопись, музыка, театр. СПб., 2004.
12 Ренар Ж. Дневник. Калининград, 1998; Кокто Ж. Портреты-воспоминания. 1900–1914. СПб., 2002; Щепкина-Куперник Т.Л. Театр в моей жизни. М.; Л., 1948.
13 Роллан Р. Народный театр // Собр. соч.: В 14 т. М, 1958. Т. 14. С. 167–262.
14 Эткинд Е.Г. Эдмон Ростан, поэт театральных эффектов // Ростан Э. Сирано де Бержерак. СПб., 2001. С. 303–329.
15 Гуляева И.Б. «Сирано де Бержерак» на русском языке: (Анализ четырех переводов героической комедии Э. Ростана). М., 1996; Гуляева И.Б. Русская судьба «Сирано де Бержерака» // Ростан Э. «Сирано де Бержерак»: Четыре перевода. Ярославль, 2009.
16 Гозенпуд А.А. Поговорим о переводе // Театр и жизнь: Сб. статей. Л.; М., 1957. С. 101–120.
17 Заборов П.Р. «Сирано де Бержерак» в России (1898–1917 гг.) // Ростан Э. Сирано де Бержерак. СПб., 2001. С. 330–344; Гительман Л.И. «Сирано де Бержерак» на русской сцене 1917–1990-х гг. // Там же. С. 345–362.
18 Рабинянц Н.А. Театр юности: (Очерк истории Ленинградского государственного театра им. Ленинского Комсомола). М.; Л., 1959; Иванова В.В. Владимир Честноков. Л., 1967; Алянский Ю.Л. Театральные легенды. М., 1973.
19 Велехова Н.А. Охлопков и театр улиц. М., 1970; Березкин В. Вадим Рындин. М., 1974.
20 Поль А. Два Сирано // Актеры и роли: Сб. статей. М.; Л., 1947. С. 197–214.
21 Токарева М. Константин Райкин: роман с Театром. М., 2001; Давыдова М. Конец театральной эпохи. М., 2005.
22 Лебре А. Предисловие // Ростан Э. Сирано де Бержерак. СПб., 2001. С. 255–265.